«Для многих заявить, что ты против геев — как получить дополнительные баллы в политике» — американская правозащитница

04 февраля 2019 18:22

Что значит президентство Трампа для мирового правозащитного движения? Как получилось, что за последние два года в США убиты 55 трансгендеров? Идет ли речь о своеобразном откате, и как на это смотреть с исторической перспективы? Обо всем этом — разговор с ветераном правозащитного движения Джин Фридберг.

Наталья Гуменюк

Что значит президентство Дональда Трампа для мирового правозащитного движения? С одной стороны, открытые геи могут служить в американской армии, а однополые браки стали законными и приемлемыми, но как получилось, что за последние два года в США убиты 55 трансгендеров? Идет ли речь о своеобразном откате, и как на это смотреть с исторической перспективы? Обо всем этом — разговор с ветераном правозащитного движения Джин Фридберг.

Джин Фридберг родилась и выросла в Южной Африке. Всю жизнь она пытается противостоять массовым убийствам, антисемитизму, нарушениям прав человека. Сейчас Джин Фридберг — заместитель директора Human Rights Campaign Global, одной из ключевых мировых организаций, занимающихся защитой прав ЛГБТ в мире. До этого в течении восьми лет она работала директором по коммуникациям Музея памяти Холокоста в США.

Джин, с одной стороны, положение ЛГБТ-сообщества улучшается. С другой — вот недавно конгрессмен из Бразилии, открытый гей, сказал, что должен покинуть страну, потому что ему угрожают. В США разрешены и частично унормированы однополые браки. Вместе с тем президент Трамп снова запретил трансгендерам, которые служат в армии, декларировать свою идентичность...

Права ЛГБТ за последние 30, 40 или 50 лет невероятно расширились, представители ЛГБТ-сообщества во всем мире стали более видимыми, они открыто высказываются, вовлечены в политические процессы, борются за равенство. Медленно, но им удалось достичь невероятного прогресса.

Но когда смотришь на более короткие отрезки времени, это напоминает маятник или «шаг вперед, шаг назад». Вы достигаете чего-то, потом меняется политический курс — и вам дают отпор. И причина того, что произошло в Бразилии, также связана с политической ситуацией.

Большинство из того, что мы видим сегодня, вызвано тем, что определенным достижениям ЛГБТ-движения противостоят, пытаются откатить назад.

Американская правозащитница, заместитель директора Human Rights Campaign Global Джин Фридберг в студии Громадского, Киев, 25 января 2019 года. Фото: Громадское

В некоторых странах людей могут даже убить из-за одного только подозрения в гомосексуальности...

Возьмем пример Чечни. Там два года назад объявили, что гомосексуальные люди не могут быть частью общества. Их арестовывали, пытали. Люди были вынуждены выдавать друг друга. Некоторые бежали. Мы знаем все эти истории, потому что слышали их от беженцев. К сожалению, люди даже боятся называть свои имена и имена других людей, потому что боятся за тех, кто до сих пор находится в стране.

Был огромный международный протест против виновных в этих преступлениях, но за пытки и преследования ЛГБТ в Чечне никого не привлекли к ответственности.

А кроме Чечни?

Например, в Танзании только несколько лет назад происходили похожие вещи — местная власть ополчилась против геев, и их должны были арестовывать. В местном небольшом ЛГБТ-сообществе началась паника. Некоторых арестовали, начался международный протест, их отпустили. Но в то же время там разогнали вечеринку. Говорили, что это была свадьба геев, но я думаю, это было просто собрание людей из ЛГБТ-сообщества. 40 человек арестовали. Но, к счастью, такие случаи относительно редкие.

Самая большая проблема — систематическая гомофобия, когда людям нельзя быть собой, когда они незащищенные, их увольняют с работы, не разрешают снимать жилье.

Это зависит от остального общества?

Это изменится только тогда, когда изменится отношение, когда люди будут принимать людей такими, какие они есть. Когда толерантность станет ценностью. Сейчас мы видим гомофобию и ненависть к ЛГБТ часто по политическим причинам, во время избирательного процесса. К сожалению, для многих заявить, что ты против геев — это как получить пропуск в политику.

Представители ЛГБТ-сообщества Вашингтона вышли на траурный митинг, чтобы почтить память жертв массовой стрельбы в ночном клубе в Орландо, 12 июня 2016 года. 29-летний гражданин США Омар Матин со штурмовой винтовкой и пистолетом ворвался в помещение клуба и открыл огонь по посетителям, позже он забаррикадировался в помещении и взял заложников. После неудачных переговоров 11 бойцов штурмового подразделения SWAT ворвались в клуб и ликвидировали нападающего. В результате 50 человек погибли (среди них и нападающий), еще 53 пострадали. Фото: EPA/JIM LO SCALZO

Обама отменил практику, которая существовала в армии США — «не спрашивай, не говори». Однако трансгендеров лишили этого права...

Билл Клинтон придумал эту практику в 90-х — ты можешь служить в армии, если не признаешься, что ты представитель ЛГБТ-сообщества. А Обама разрешил военными становиться открытыми геями и лесбиянками. Позже было принято постановление о том, что и трансгендеры могут открыто служить в армии. Трамп это запретил, едва став президентом. Только в январе этого года появилось постановление Верховного суда, которое фактически блокирует запрет Трампа.

Согласно данным Института Вильямса относительно исследования «Сексуальная ориентация, гендерная идентичность и публичная политика», 21,4% американских трансгендеров служили в армии, несмотря на запрет. Таким образом, в американской армии и военных структурах работает больше трансгендеров, чем в любых других организациях или учреждениях в мире: примерно 15,5 тыс. человек, из них 6 тыс. отбывают службу.

Есть ли в США гомофобия?

Гомофобия есть повсюду. Статистика показывает — если люди знакомы с представителями ЛГБТ-сообщества, они их принимают.

Там, где есть видимое ЛГБТ-сообщество, есть больше социального восприятия. Но в районах, где ЛГБТ-сообщество не чувствует, что может быть собой, гомофобных настроений больше всего.

Во многих частях США до сих пор распространено это враждебное отношение, ненависть к трансгендерам, особенно темнокожим. В течение короткого промежутка времени в США убили около 20 трансгендеров.

Власти признают, что эти преступления совершены именно на почве ненависти?

Да, и если окажется, что преступление было совершено на почве ненависти к этому человеку из-за того, что он — представитель ЛГБТ-сообщества, наказание будет более жестоким. Но это не останавливает убийц.

Как стало возможным то, что произошло в Шарлоттсвилле?

(12 августа 2017 года в американском городе Шарлоттсвиль неонацист на автомобиле въехал в участников марша против праворадикалов, в результате одна женщина погибла, шесть человек ранены. Дональд Трамп возложил ответственность на «обе стороны» — ред.)

Избрание Дональда Трампа показало все худшее, что есть в США.

Мы знали, что белый национализм существует, и гомофобия, и антисемитизм. Трамп дает голос таким людям. Но это же США! То, что здесь происходит, имеет огромное влияние на остальной мир.

То, что насилие — проблема, легче объяснить широкой публике. Но многие не поймут, насколько критично, например, не иметь права посетить партнера в больнице...

Самый легкий способ достичь полного признания отношений и всех прав, которые к этому добавляются, — это брак. Но даже там, где не разрешены однополые браки, люди должны иметь права, которые их защищают — право получить наследство, все, что касается детей...

Иногда кто-то говорит: нет, не хочу сдавать тебе квартиру, мне такие люди не нравятся. Или отказываются обслуживать в магазине — были и такие случаи. Люди имеют право не быть дискриминированными в публичном пространстве. Как насчет права не быть уволенным за то, кем ты являешься?

Даже в США нет национальной программы защиты ЛГБТ-сообщества от увольнений с работы.

А как насчет травли в школах за то, кем ты являешься?

Люди зажигают свечи в знак траура по погибшим в Шарлоттсвили, штат Вирджиния, США, 12 августа 2017. Фото: EPA/TASOS KATOPODIS

Как бы вы описали ситуацию в Восточной Европе?

Здесь те же тенденции, что и во всем мире. Люди делают каминг-ауты, требуют права, организовываются, становятся более видимыми, работают, чтобы изменить учреждения. В определенных странах это сделать легче. В некоторых религиозные сообщества более мощные. Меняется уровень принятия ЛГБТ-людей в их среде. Когда родители, сотрудники, преподаватели могут сказать: я принимаю моего сына или дочь, моего коллегу. Часто стать открытым союзником такого человека даже сложнее, чем стать открытым членом ЛГБТ. Иметь таких соратников, идти с ними рядом во время прайда — это прекрасный момент для ЛГБТ, которые часто живут в тени.

Как вы присоединились к движению за права ЛГБТ?

Я всю свою жизнь была правозащитницей. Я выросла в Южной Африке, участвовала в движении против апартеида. Я верю, что все рождаются свободными и равными. Я провела жизнь, пытаясь помочь людям быть собой.

У меня в детстве была привилегированная жизнь. Мы жили в очень сегрегированной среде, вообще не контактировали с темнокожими людьми — только на работе. Благодарю своих родителей — я выросла в доме, где мы понимали, что апартеид — это неправильно, и мы должны отказаться от этого. Но каждый день ты являешься частью этой презрительной, несправедливой системы...

Вы работали в музее Холокоста в США. Как бы вы определили геноцид в современном обществе?

Немыслимо, что даже несмотря на все усилия международного сообщества, несмотря на Конвенцию о геноциде, эти вещи продолжают существовать. То, что произошло в Мьянме, Руанде, Судане — геноцид.

Но нет политической воли, чтобы привлечь людей к ответственности за то, что они совершили худшие в мире преступления. Я не могу этого понять. Мы наблюдаем за тем, как развивается конфликт в Сирии, мы видим, сколько людей бегут, а сколько умирают, и видим геополитическую игру. И, несмотря на все предупреждения, это продолжается.